Вершиной жанра, объединив тему космоса с темой будущего разумного и справедливого устройства общества Земли, стал советский фантастический фильм 1967 г. "Туманность Андромеды", экранизация первой части романа классика советской фантастики Ивана Ефремова. Главные роли сыграли Сергей Столяров и Вия Артмане.
Очень далекое Будущее. Возвращаясь из звездной экспедиции, звездолёт оказывается вблизи тёмного облака, скрывающего "железную" звезду. Он становится её пленником. Экипаж не в силах выбраться из её поля и вынужден искать спасения на одной из планет, на которой обнаружен странный космический корабль - "спирало-диск". Звездолёты подобной конструкции неизвестны в Содружестве Кольца.
На Земле происходит смена руководства "Внешними энергетическими станциями", (вообще-то самый главный управленческий пост на Земле). На смену Дар Ветру (Сергей Столяров) приходит Мвен Мас. Его приход открывает дорогу опасному физическому эксперименту по сжатию времени – при Даре Ветре этот эксперимент был запрещен из-за непредсказуемых последствий, опасных для всей Земли. Эксперимент проводится, опасения подтверждаются, однако непоправимых последствий все-таки удается избежать.
Ушедший в отставку Дар Ветер сам ушел с высшего поста. Он впал в депрессию и ничто, даже творческий труд, не приносит ему радости. Дружба-любовь с прекрасной женщиной-археологом немного помогает этому замечательному человеку, но полной ясности нет: его любимая ждет возвращения из космоса капитана звездолета, застрявшего на Железной Звезде, чтобы объясниться с ним, а до тех пор с Ветром у нее отношения развиваться не могут.
Фильм кончается буквально на полуслове: на звездолете, захваченном притяжением Железной Звезды, тоже бурно развиваются любовные отношения и прочие нравственные и технологические коллизии, и все они должны были разрешиться в следующей серии, а то и не в одной. Реально первый, (так и оставшийся единственным), фильм назывался "Туманность Андромеды. Часть 1. Пленники железной звезды". Продолжение было задумано, но снимать его так и не стали – из-за смерти исполнителя главной роли Сергея Столярова в 1969 г.
Существует мнение, что Джордж Лукас назвал Дарта Вейдера, одного из главных персонажей своей саги "Звёздные войны" (первый эпизод вышел в 1977 г.), в честь ефремовского Дар Ветра. Назвать самого главного злодея созвучно самому положительному, но из стана "иделогических врагов" в ходе холодной войны было грамотным пиарским ходом (черным пиаром, разумеется). Роман Ефремова в США издавался несколько раз, и одно время входил в список бестселлеров, так что граждане США, кто умеет читать, это созвучие не заметить не могли, а если и не заметили, то подсознание на корочку записало то, что надо. Но это, так сказать, воздействие фильма во внешнем мире. А что же здесь?
Фильм "Туманность Андромеды" снят в очень выразительной эстетике, очень яркой и запоминающейся, очень необычной и оригинальной, придуманной ради него одного. (Можно найти влияние-воспоминание о марсианских сценах в "Аэлите" Протазанова, но влияние это эстетическое, а не стилистическое. Люди тоже пытались создать другой мир, на этот раз – мир Будущего, эстетическими средствами – костюмы, прически, архитектура).
Однако, на мой взгляд, смотреть его сейчас невозможно. Визуальная выразительность живописного полотна, египетской фрески, этрусской вазы стала и достоинством, и недостатком картины: очень статуарны герои, очень напыщенны, неестественны и условны тексты, в сплаве архаике с футуризмом преобладает архаика, слишком мало футуристических примет – неожиданных и необычных – из далекого будущего.
Вот в "Аэлите" нет вопросов к режиссеру, что на Марсе нет никаких удивительных неземных механизмов и машин. Как-то в 24м году на повестке дня были социальные эксперименты и новации, а не научно-технические… Но в 67м! Хотя ноут-бук на столе Столярова впечатляет, но этого мало.
Впрочем, Ефремов реально занимался именно этим: социальным, политическим, гуманитарным прогнозированием и футурологией, а не технологической. Поэтому фильм больше останавливается на разнообразных ритуалах-церемониях и подробностях организации, управленческого устройства мира будущего, чем на технологических принципах, позволяющих это высокоразвитое устройство реализовать и поддерживать.
Однако не будем исследовать то, чего в фильме нет – поговорим лучше о том, из чего он состоит. Выспренние фразы и напыщенные позы и голоса – лишают доверия не только актеров и героев, которых они изображают. Нет! Все гораздо хуже: эти слишком протокольные и неестественные сцены, (которыми грешат и другие наши космические фильмы), здесь не просто мешают смотреть: они разрушают содержание "Андромеды", ставят под сомнение правильность и ценность того прекрасного мира будущего, о котором идет речь в фильме – и книге Ефремова. - А так ли нам нужен и так ли прекрасен этот вариант будущего?
На мой взгляд, это претензия не к идее – коммунистической, общественной, царства разума и творческого труда, креативной педагогики и ответственной науки, не к книге Ефремова, который упорядочил все соображения об устройстве этого мира и изложил по возможности стройно и внятно, а к создателям фильма, которые должны были в строгие построения Ефремова вдохнуть кинематографический дух жизни.
У Ефремова "Туманность Андромеды" - пусть и беллетризированный, но – философский трактат, наподобие "Государства" Платона. Делать фильм на его основе нужно было другой, настолько, насколько живое и развлекательное, увлекательное в своей сути искусство кино отличается от умозрительного и созерцательного искусства философии. А создатели фильма были так подавлены мощью книги и авторитетом еще живого автора, что даже помыслить не могли об изменении и творческой переработке, хотя бы формы.
В результате коммунизм и мир будущего получился в "Андромеде" скучным, нежизнеспособным, косным и закрепощенным. Как пионерский лагерь, о котором теперь рассказывают всякое разное: в нем бывают пионерские линейки утром и вечером, подъем флага под барабанную дробь, отбой по сигналу горна, хождение строем. Как это скучно, уныло и заорганизованно, кошмар!
Но вообще-то ехали люди туда не за этим. Это – необходимые технические приемы организации безопасного функционирования больших масс детей в одном месте. Строем – чтобы их было всех видно и можно пересчитать. По сигналу горна – чтобы все его слышали в любом конце лагеря. Утренняя и вечерняя линейка – чтобы в начале и в конце дня видеть, все ли на месте, со всеми ли все в порядке. Но вообще-то (пионер-)лагерная жизнь состоит из дружб и танцев, из любовей и песнопений, из походов в лес и встреч рассвета, из страшных историй, рассказанных на ночь.
Вот "Туманность Андромеды" получилась состоящей, как будто, из одних линеек и шеренг, и даже те сцены и речи, которые, вроде бы, не на линейке говорятся, произносятся все равно как бы в расчете на то, что все могут услышать – пусть это будет … величественно!
А получилось – пафосно и напыщенно. Что особенно обидно, учитывая, какие красивые актеры играют этих людей будущего! На мой взгляд, этот фильм продолжил неприятную традицию представлять космос (и будущее, им символизируемое), как что-то слишком заорганизованное и скучное, нежизнеспособное, умозрительное и выхолощенное. В каком-то смысле этот мощный и красивый фильм стал одним из "ножей в спину революции".
Источник: http://kinouho.livejournal.com/162612.html |
